Подворье Патриарха Московского и всея Руси храма Покрова Пресвятой Богородицы в селе Покровском

ГЛАВА 27.

Утру же бывшу, совет сотвориша вcu архиерее и старцы людстии на Иисуса, яко убити Его: И связавше Его ведоша, и предаша Его понтийскому Пилату игемону. Смотри, как диавол овладел всеми и склонил к убийству в такие дни, когда надлежало им совершать многая жертвы и приношения за грехи других и соблюдать себя в непорочности и чистоте. А они и связывают и отводят Христа к правителю Пилату. Пилат происходил из Понта, но, как римский подданный, послан был правителем в Иудею. Предали же Пилату Господа, якобы человека мятежного и злоумышлявшего против царя.

Тогда видев Иуда предавый Его, яко осудиша Его, раскаявся возврати тридесять сребреники архиереем и старцем, глаголя: согреших предав кровь неповинную. Они же реша: что есть нам? ты узриши. И поверг сребреники в церкви, отъиде, и шед удавися. Поздно одумывается Иуда, и хотя раскаивается, но не на добро. Сознаться в вине, конечно, есть дело доброе, но удавиться - диавольское. А он, по дьявольскому внушению, не терпя будущего бесславия, сам себя лишил жизни, тогда как надлежало ему плакать и умолять Преданного, а не предавать себя бесам. Некоторые, впрочем, говорят, будто Иуда, как человек сребролюбивый, думал, что и денег он приобретет, продав Христа, и Христос не будет умерщвлен, но избегнет иудеев, как не раз избегал прежде; но теперь, увидев, что Его осудили и приговорили к смерти, раскаялся, потому что на деле вышло не так, что он предполагал. Почему и удавился, намереваясь будто бы предварить Иисуса во аде и там умолить Его и получить спасение. Все же это было по научению вражию. Кроме того, да будет тебе известно, что хотя Иуда надел себе на шею петлю и повесился на каком-то дереве; но дерево наклонилось, и он остался жив, ибо Бог хотел сохранить его или для покаяния, или в притчу и поношение. И говорят, что он впал в водяную болезнь и тело его так отекло, что там, где свободно проходила колесница, он не мог пройти, а впоследствии, упавши ниц, разорвался, или проседеся, как говорит Лука в Деяниях (Деян. 1, 18).

Архиерее же приемше сребреники реша: недостойно есть вложити их в корвану: понеже цена крове есть. Совет же сотворше, купиша ими село скудельниче в погребание странным. Темже наречеся село то, село крове, до сего дне. Тогда сбыстся реченное Иеремием пророком, глаголющим: и прияша тридесять сребреник, цену цененнаго, его же цениша от сынов Исраилев: И даша я на село скудельниче, якоже сказа мне Господь. Корваною называлась церковная кружка, в которую клали приносимое в дар Богу. Смотри, как Бог обратил в ничто их дело, так что обнаруживается только кровожадность их. До сего дня, говорит Евангелист, поле то называется полем крови, так что всем памятно, что они убили Господа. Прими к сведению и то, что о страннолюбии заботились и иудеи, так что купили и поле для погребения на нем странников. Устыдимся же мы, которые почитаем себя людьми лучшей жизни, а странниками пренебрегаем. Ценою цененнаго называет пророк цену Христа, Который хотя бесценен, однако был оценен сынами Израилевыми; то есть сыны Израилевы назначили цену Его, условившись дать за Него Иуде тридцать сребреников.

Иисус же ста пред игемоном: и вопроси Его игемон, глаголя: ты ли ecu Царь иудейский? Иисус же рече ему: ты глаголеши. И егда нань глаголаху архиерее и старцы, ничесоже отвещаваше: Тогда глагола Ему Пилат: не слышиши ли, колика на Тя свидетельствуют? И не отвеща ему ни к единому глаголу, яко дивитися игемону зело. Отводится к Пилату, как обвиняемый в гражданском преступлении. Посему и спрашивает Его Пилат, не думал ли Он царствовать над иудеями? Иисус отвечал ему: ты говоришь. - Ответ самый премудрый, ибо не сказал ни да, ни нет, а нечто среднее: - ты говоришь. Но это можно понимать и так: да, точно так, как ты говоришь; и так: Я не говорю этого, а говоришь ты. Иного ничего не отвечал; поелику видел, что суд идет не по правде. Пилат дивился в Господе с одной стороны тому, что Он презирал смерть, а с другой тому, как Он будучи столько мудр и красноречив и имея возможность представить тысячу оправданий, не отвечал ничего, и не обращал внимания на обвинителей. Научимся отсюда и мы не говорить ничего, когда будем находиться перед неправедным судом, дабы не возбудить большего шума и не сделаться причиною большего осуждения (для судей), не внимающих нашим оправданиям.

На всяк же праздник обычай бе игемону отпущати единаго народу связня, его же хотяху. Имяху же тогда связана нарочита, глаголемаго Варавву Собравшымся же им, рече им Пилат: кого хощете от обою отпущу вам? Варавву ли, или Иисуса глаголемаго Христа? Ведяше бо, яко зависти ради предаша Его. Пилат старался освободить Христа, хотя старание его было и слабее надлежащего (по надлежащему он должен был сопротивляться им за истину). Сначала он спросил Господа: не слышишь ли, что они свидетельствуют против Тебя? и спросил для того чтоб, если Христос оправдается, иметь случай освободить Его. Когда же Господь не хотел оправдываться, зная вполне, что не будет отпущен, хотя бы и оправдался; тогда Пилат идет к цели другим путем, прибегает к означенному обычаю, как бы так говоря: если вы не отпускаете Иисуса, как невинного, то хотя как осужденного даруйте Его празднику. Ибо как мог Пилат предположить, что они потребуют на распятие невинного Иисуса, а виновного разбойника отпустят? И так, зная, что Христос невиновен, но терпит от зависти, он по этой причине спрашивает их, и таким образом показывает себя человеком слабым, ибо он должен был даже пострадать за правду. Поэтому он и достоин осуждения, как человек скрывший истину. Варавва значит сын отца, ибо вар значит сын: а авва - отец. Итак иудеи испросили себе сына отца своего диавола, а Иисуса распяли. Они и доныне прилепляются к сыну отца своего, антихристу, а Христа отрекаются.

Седящу же ему на судищи, посла к нему жена его, глаголющи: ничтоже тебе и Праведнику тому: много бо пострадах днесь во сне Его ради. Архиерее же и старцы наустиша народы, да испросят Варавву, Иисуса же погубят. Отвещав же игемон, рече им: кого хощете от обою отпущу вам? они же реша: Варавву. Глагола им Пилат: что убо сотворю Иисусу глаголемому Христу? глаголаша ему вcu: да распят будет. Игемон же рече: кое убо зло сотвори? они же излиха вопияху, глаголюще: да пропят будет. Видев же Пилат, яко ничтоже успевает, но паче молва бывает, прием воду, умы руце пред народом, глаголя: неповинен есмь от крове праведнаго сего: вы узрите. И отвещавше вcu людие реша: кровь Его на нас и на чадех наших. Тогда отпусти им Варавву: Иисуса же бив предаде им, да Его пропнут. Дивное дело! Судимый Пилатом устрашал его жену! Не сам Пилат видит сон, но жена его, или потому, что сам он не стоил того, или потому, что самому ему не поверили бы, а подумали бы, что он говорит это по одному пристрастию к Иисусу; а может быть он, как судия, и умолчал бы о сне, если и видел его. Сон этот был делом промышления Божия, не для того, впрочем, чтоб вследствие его освобожден был Христос, но чтоб спаслась та жена.

Вопрос: почему же Пилат после сего не освободил Христа?

Ответ: потому, что ему небезопасно было освободить Его, как обвиняемого в похищении царской власти. Впрочем он должен бы был потребовать показаний о том, не собирал ли Христос около себя воинов, и не заготовлял ли оружия, не запасался ли золотом и серебром. А как Пилат вместо того оказался слаб и уклончив, по этой причине он и неизвинителен. Ибо, когда просили у него отъявленного злодея, он отдал; а о Христе спрашивал: что сотворю Иисусу? делая таким образом самих иудеев начальниками суда. Так как он был правитель, то мог силою взять Его из рук их, подобно как известный тысященачальник взял Павла (Деян. 21, 31). Да распят будет, говорили иудеи, в намерении не только убить Его, но и приписать Ему злодейскую вину, ибо крест был казнию злодеев. Пилат умывает реки в знак того, что он чист от ненависти. Мудрование, очевидно, ложное; потому что хотя сам он называл Иисуса праведником, однако предал его убийцам. А те возмездие за убиение и кровь Его принимают на себя и на чад своих; это возмездие и постигло их вскоре, когда Римляне истребляли их. и детей их. Впрочем и доныне евреи, как чада убивших Господа, носят на себе кровь Его, ибо за неверие в Господа преследуются от всех и нет им никакого помилования. Пилат бил Иисуса, то есть бичом, или из угождения им, или в знак того, что и он осудил Его и что они теперь будут распинать уже не невинного человека, но опозоренного и осужденного. Так исполнилось и пророческое изречение: плещи Моя вдах на раны (Ис. 8, 6).

Тогда воини игемоновы, приемше Иисуса на судище, собраша нань все множество воин: И совлекше Его, одеяша Его хламидою червленою: И сплетше венец от терния, возложиша на главу Его, и трость в десницу Его: и поклоншеся на колену пред Ним, ругахуся Ему, глаголюще: радуйся, царю иудейский: И плюнувше Нань, прияша трость, и бияху по главе Его. Тут исполнилось слово Давидово: поношение безумному дал Мя ecu (Псал. 38, 9). Ибо воины поступали с Ним достойно себя, как люди прямо безумные; они одели Его, как царя, в хламиду вместо порфиры; вместо скипетра дали Ему трость, венец терновый вместо царской диадимы, и в насмешку над Ним кланялись Ему. Смотри, как все виды поношения привели в действие; лице опозорили заплеванием, главу - венцом, руку - тростию, все тело - хламидою, уши - хульными словами. Но хотя они и в поругание Христу делали все, что ни делали, не смотря на то, ты разумей и так, что все это со стороны самого Иисуса совершаемо было знаменательно. Так багряная хламида означала обагренную кровию и убийственную природу нашу, которую Он воспринял и освятил, облекшись в нее. Терновый венец означал проистекшие из житейских попечений грехи, которые Христос потребляет Своим Божеством (глава означает Божество Его). Трость есть образ нашей тленной и немощной плоти, которую воспринял Господь, как и Давид говорит: десница Господня вознесе Мя (Псал. 117, 16). А тем, что принял хуления во уши Свои, Господь избавил нас от змиева шептания, вошедшаго чрез уши Евы.

И егда поругашася Ему, совлекоша с Него багряницу, и облекоша Его в ризы Его, и ведоша Его на пропятие. Исходяще же обретоша человека Киринейска, именем Симона: и сему задеша понести крест Его. Первые три евангелиста говорят, что Симон нес крест Иисусов, а Иоанн повествует, что его нес Сам Господь. Поэтому надобно признать, что было и то и другое; сначала Сам Иисус нес крест Свой, когда никто не хотел понести его; а потом на пути нашли Симона и на него возложили крест. Ты же возьми во внимание еще вот что: Симон значит послушание; итак, кто имеет послушание, тот несет крест Христов. Киринея, как город Пентапольский, означает пять чувств, долженствующих нести крест.

И пришедше на место нарицаемое Голгофа, еже есть глаголемо краниево место, даша Ему пити оцет с желчию смешен: и вкушь, не хотяше пити. Распеншии же Его, разделиша ризы Его, вергше жребия: и седяще, стрежаху Его ту. И возложиша верху главы Его вину Его написану: Сей есть Иисус, царь иудейский. Краниево, или, по нашему, лобное место, называлось так потому, как говорят по преданию отцы, что тут погребен был Адам. Это значит, что как в Адаме все мы умерли, так во Христе нам должно ожить. Далее, не смущайся тем, что от евангелистов слышишь разное, что по словам сего Матфея принесли Господу уксус с желчью, по сказанию Марка - вино со смирною, а по "свидетельству Иоанна - уксус с желчию и иссопом. Разными делаемо было разное, как обыкновенно бывает в беспорядочной толпе, где всякий делает свое. Посему надобно думать, что один принес вино, другой - уксус с желчью. Много родов смерти: но Христос умирает на кресте, чтоб и древо освятить, чрез которое мы подверглись проклятию, и благословить все - и небесное, означаемое верхнею частию креста, и подземное, означаемое подножием, и пределы земли, как восточный, так и западный, знаменуемые поперечными частями креста; а вместе и для того, чтоб, распростерши руки, призвать и собрать расточенных чад Божиих. Воины делят одежды Его, как человека бедного и ничего более не имеющего. Что другой Евангелист называет титлом, то у Матфея называется виною, ибо враги в оправдание свое надписали над Ним, за что распят, именно, что Он распят, как царь иудейский, то есть как похититель царства иудейского и мятежник. Таким образом слово царь надписали они для оклеветания; но не смотря на то, свидетельство это верно, как свидетельство представленное врагами. Господь действительно есть Царь, Который для того именно и пришел, чтобы спасти иудеев. Поелику же плотские иудеи не восхотели иметь Его царем над собою, то Он соделывается царем духовных иудеев, то есть исповедующих, ибо иудей значит исповедующий.

Тогда распяша с Ним два разбойника, единаго одесную, и единаго ошуюю. Мимоходящии же хуляху Его, покивающе главами своими. И глаголюще: разоряяй церковь, и треми денми созидаяй, спасися Сам: аще Сын ecu Божий: сниди со креста, Такожде же и архиерее ругающеся с книжники и старцы и фарисеи глаголаху: иныя спасе, Себе ли не может спасти? аще царь исраилев есть, да снидет ныне со креста, и веруем в Него. Упова на Бога: да избавит ныне Его, аще хощет Ему, рече бо, яко Божий есмь Сын, Тожде же и разбойника распятая с Ним поношаста Ему. Для оболгания Христа распинают с Ним двух разбойников, дабы и Он признан был за такого же беззаконника, как те. Но они были образом двух народов - иудейского и языческого, так как оба эти народа были равно беззаконны и вместе поносили Христа, подобно как и разбойники сначала оба поносили Его. Но потом один из них познал Его и исповедал царем, почему и сказал: помяни мя Господи во царствии Твоем. Так и языческий народ исповедал Христа. Другой же разбойник, образ иудейского народа, продолжал хулить. Диавол понуждал многих говорить: аще Сын ecu Божий сниди со креста, с тою целию, чтобы чрез это заставить Его сойти со креста и чтобы разрушить дело всеобщего спасения крестом. Но Христос и есть Сын Божий, и не внял врагу, дабы и ты знал, что не должно слушаться ухищрений диавола, но должно творить добро, хотя бы люди и стали думать о тебе худо.

От шестаго же часа тма бысть по всей земли, до часа девятаго. О девятом же часе возопи Иисус гласом велиим, глаголя: Или Или, лима савахфани? еже есть, Боже мой Боже мой, вскую Мя ecu оставил? нецыи же от ту стоящих слышавше, глаголаху, яко Илию глашает Сей. И абие тек един от них, и прием губу, исполнив же оцта, и вонзе на трость, напаяше Его. Прочии же глаголаху: остави, да видим аще приидет Илиа спасти Его. Бывшая тогда тьма произошла не по естественному порядку, как напр. бывает она в следствие естественного затмения солнца. В четырнадцатый день луны никогда не бывает затмения, а бывают затмения обыкновенно при рождении луны; но во время распятия Христа был четырнадцатый день луны, потому что тогда совершалась пасха; следовательно тьма была неестественная. Притом тьма эта была во всем мире, а не в одной стране, напр. в Египте, дабы явно было, что тварь соболезнует страданию Творца, и что свет от иудеев отступил; те же иудеи, которые требовали знамения с неба, пусть увидят теперь солнце помраченное. Далее, поелику человек создан был в шестый день, а вкусил от древа в шестый час (ибо это час ядения); то Господь воссозидая человека и врачуя Его падение, пригвождается к древу в шестый день и в шестый же час. Пророческое изречение - Или Или - произносит на еврейском языке с тою целию, чтобы показать, что Он не противник ветхозаветного писания. А вскую Мя ecu оставил, сказал в означение того, что Он истинный человек, а не призрачный, ибо человек, будучи животолюбив, естественно хочет пожить. Поэтому как в том случае, когда скорбел и тосковал. Он показывал в Себе естественно свойственную нам боязнь смерти, так теперь, когда говорит: вскую Мя ecu оставил, обнаруживает в Себе естественную любовь к жизни. Ибо Он был истинный человек и подобен нам во всем, кроме греха. Впрочем некоторые понимали так, что Спаситель, принимая на Себя лице иудеев, выражает здесь следующее: почто Ты, Отче, оставил народ иудейский, чтоб он впал в такой тяжкий грех и подвергся погибели? Как происшедший от иудеев, Христос говорит - почто Ты оставил Меня - вместо - почто Ты оставил Моих сродников, Мой народ, что они сделали себе такое зло? Между тем люди из простого народа, будучи невежественны и незнакомы с пророчествами, не поняли сего воззвания, и думали, что Христос зовет Илию (не все иудеи знали пророчества, подобно как ныне не все христиане знают Евангелие). А уксусом поили Его для того, чтоб Он скорее умер, прежде нежели придет Илия спасти Его. Почему некоторые и говорили: остави, да видим аще приидет Илиа спасти Его; то есть, не ускоряй смерти Его, пусть узнаем, поможет ли Ему Илия.

Иисус же паки возопив гласом велиим, испусти дух. И се завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго: и земля потрясеся, и камение распадеся: и гроби отверзошася, и многа телеса усопших святых восташа, и изшедше из гроб, по воскресении Его, внидоша во святый град, и явишася мнозем. Иисус взывает громким гласом: да разумеем, что когда говорил Он: область имам положити душу Мою, то говорил истину. Вот Он действительно со властию отдает душу Свою. Какое же это было воззвание? Такое: Отче, в руце Твои предаю дух Мой, потому что Он испустил дух не по принуждению, а добровольно, как это показывает слово предаю. Этим словом означается также, что Он опять примет душу Свою: поелику то, что дается на время, обыкновенно возвращается назад. Благодарение Господу, что, со времени смерти Его и поручения духа Его в руки Отца, и души святых, в следствие того, предаются в руки Божии, а не в темницы адовы, как прежде, так что смерть Христова сделалась для нас освящением. Для этого-то смерть и призывается громким голосом; а иначе, если бы не была призвана, она и не могла бы приступить. Церковная завеса была полотно, повешенное посреди храма и отделявшее внутреннее от внешнего, как некоторая стена. И что она раздирается, то чрез это Бог показал, что храм доселе недоступный для народа и им невиденный, которого внутренность закрываема была завесою, будет в таком унижении и презрении, что всякий может входить в него и рассматривать его. Иные представляют на это и другие причины. Так говорят, что раздираемая завеса означала упразднение буквы законной, при чем должно раскрыться все законное, что прежде закрывалось буквою, как некоторою завесою, а все, прежде неясное и загадочное, должно объясниться теперь, исполнившись на Христе. Можно сказать и то, что как иудеи имели обычай раздирать одежды в случае богохульства, так теперь и храм Божий, как бы скорбя о смерти Бога, разрывал одежду свою, то есть завесу. Можно бы было представить еще и другие объяснения; но довольно и представленных. Далее, стихии тогда поколебались, как во свидетельство того, что страждущий есть Творец, так и в знак того, что наступает изменение в делах, ибо в писании землетрясение указывает обыкновенно на изменение в делах. Так, совершалось тогда перенесение смотрения Божия от иудеев к язычникам. Тогда и камни, то есть каменные сердца язычников расторглись и приняли семя истины, слова Христова, и умерщвленные грехами восстали, и вошли во святый град, в вышний Иерусалим, и явились многим, ходящим широким путем, и соделались для них образом доброй жизни и обращения, ибо когда кто видит, что известный человек сначала был умерщвлен страстями, а потом обратился и вошел во святый небесный град, тот и сам обыкновенно подражает ему и обращается. Впрочем такое толкование слишком уже изыскано. Ты же знай следующее: воскресение мертвых, бывшее при крестной смерти Господа, давало знать об освобождении и тех душ, которые находились во аде; воскресшие тогда явились многим, дабы сие происшествие не показалось мечтою; а воскресли они собственно ради знамения, и явно, что они опять умерли. Впрочем некоторые думают, что они воскресли по воскресении Христа, и в другой раз уже не умирали. Но я не знаю, должно ли это принимать.

Сотник же и иже с ним стрегущии Иисуса, видевше трус и бывшая, убояшася зело, глаголюще: воистинну Божий Сын бе Сей. Бяху же ту и жены многи издалеча зряще, яже идоша по Иисусе от Галилеи, служаще Ему: в нихже бе Мариа Магдалина, и Мариа, Иакова и Иосии мати, и мати сыну Зеведеову. Сотник хотя был язычник, однако, увидев знамения, уверовал вместе с теми, кои были при нем; напротив иудеи, слушавшие закон и пророков, остаются неверными. Вот каково злонечестие! Означенный сотник принял впоследствии даже мученическую смерть за Христа. Что касается до жен, зрительниц происшествия, то этот осужденный и сострадательнейший пол наслаждается созерцанием благ прежде всех. И ученики разбегаются, а жены стояли смотря на страждущего Господа. Мариею, материю Иакова и Иосии, Евангелист называет Богородицу, поелику Иаков и Иосия были дети Иосифа от первой его жены. А как Богородица называлась женою Иосифа, то по праву называлась и материю, то есть мачехою детей его. Матерь сынов Зеведеевых называлась Соломиею, о которой говорят, что и она была дочь Иосифа.

Позде же бывшу, прииде человек богат от Аримафеа, именем Иосиф, иже и сам учися у Иисуса: сей приступль к Пилату, проси телесе Иисусова, тогда Пилат повеле дати тело. И прием тело Иосиф, обвит е плащаницею чистою. И положи е в новем своем гробе, егоже изсече в камени: и возвалив камень велий над двери гроба, отъиде. Беже ту Мария Магдалина, и другая Мария, седяще прямо гроба. Прежде Иосиф скрывался, а теперь дерзает на великое дело, решившись положить душу свою за тело Учителя и вступить в борьбу со всеми иудеями, взявши тело Иисусово. Пилат дает ему тело как великий дар; потому что тело Христа, которого умертвили как мятежника, долженствовало быть брошено без погребения. Впрочем Иосиф, как человек богатый, может быть, и денег дал Пилату. Получив таким образом тело он погребает его с честью, полагает в новом гробе, в котором никогда никто не был полагаем. И это было по особенному устроению Божию, чтоб по воскресении Господа не сказали, что вместо Его воскрес другой мертвец, погребенный там прежде Его. Вот почему был новый гроб. Между тем Мария Магдалина и другая Мария, то есть Богородица, выше названная материю Иакова и Иосии, и матерь сынов Зеведеевых, все три сидели насупротив гроба, выжидая минуты, когда утихнет ярость врагов, чтобы идти объять тело и помазать его миром. О сих-то женах говорит Исаия: жены грядущия от позорища приидите: не суть бо людие имуще смысла (27, 11). Людьми неимеющими смысла пророк называет, очевидно, народ иудейский, распявший Господа, а жен призывает к тому, чтоб они оставили сей бессмысленный народ, последовали к апостолам и принесли им радостную весть о воскресении.

Во утрий же день, иже есть по пятце, собрашася архиерее и фарисее к Пилату, глаголюще: господи, помянухом, яко лстец он рече еще сый жив: по триех днех востану. Повели убо утвердити гроб до третияго дне: да не како пришедше ученицы Его нощию украдут Его, и рекут людем: воста от мертвых: и будет последняя лесть горша первыя. Рече же им Пилат: имате кустодию: идите, утвердите, якоже весте. Они же шедше утвердиша гроб, знаменавше камень с кустодиею. Субботу не называет субботою, а говорит: иже есть по пятце; потому что, судя по злобе иудеев, это и не была суббота. Закон повелевал, чтобы в день субботы никто не двинулся с места своего; между тем беззаконные иудеи собираются к иноплеменнику Пилату, вместо законного собрания. Но если они и злобою были подвигнуты придти к Пилату и утвердить гроб, однако это было по Божию устроению, дабы воскресение совершилось при засвидетельствовании сего врагами и тогда, как гроб был запечатан и стрегом. Достойно исследования то, откуда иудеи знали, когда говорили, что воскреснет в третий день. Господь нигде не говорил об этом ясно и прямо. Поэтому надобно думать, что они узнали это из прообразования Ионы, ибо Христос говорил: как Иона был во чреве кита три дня, так и Я - во чреве земли; или из сих слов Его: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю. Прежде они этого не поняли, а думали, что Он так говорит о храме иудейском, и ставили Ему это в вину. Но теперь поняли, что Он храмом называл Свое тело, и уже опасаются, и называют Его льстецом, не оставляя своей злобы даже и после смерти Его. Кустодией называлась у римлян стража; отсюда Евангелист называет кустодией воинов, которые приставлены были стеречь гроб Христов.

Назад к списку